Стул казался ледяным и жёг кожу. Мини сидела рядом и стучала зубами от холода.

Шукра полюбовался на себя в одном из пяти зеркал.

– Знаете, почему я проклят забвением? – спросил он.

– Наткнулся на злого демона? – попробовала угадать Ару.

Мини недобро посмотрела на неё.

– Если бы всё было так просто, – вздохнул Шукра.

Ару очень хотелось пнуть гадкий стул и убраться отсюда. Шукра казался даже опаснее собак, охраняющих вход в Царство Мёртвых. Было в нем что-то слишком уж… спокойное. Как будто он знал, что уже победил, и просто тянул время.

– Я убил того, кто мог выдерживать мою внешность.

Выдерживать его внешность? Ару он не показался уродом…

– Свою жену, – сказал Шукра. – Она любила меня, поэтому я убил её.

Говорят, когда я появился на свет, солнцу стало так противно, что оно спряталось и не выходило целый месяц. Моя кожа была испещрена шрамами. Улыбка моя выглядела чудовищно. Да, я был уродлив, но слыл хорошим царём. Все любили меня. Я не мог сделать своё тело более совершенным, поэтому старался развить свой мозг.

Многие годы я стыдился показываться на глаза подданным, поэтому правил страной из укрытия. Но жениться в потёмках я не мог. Когда моя невеста впервые увидела меня, она не поморщилась от отвращения, а коснулась моей щеки и сказала: «Наша любовь сделает нас красивыми».

Так и произошло.

Сначала моя внешность изменилась незначительно. Настолько, что я и не заметил, ведь раньше никогда не смотрелся в зеркало.

Но прошло четыре года, и любовь моей жены сделала меня красивым. А она? Она была ослепительна. Даже луна задерживалась на небосводе, чтобы полюбоваться ею. Солнце не заходило, наблюдая за её грацией. Моё лицо больше не вызывало у людей ужаса или сожаления, но теперь я стал обыкновенным и на меня попросту не обращали внимания.

А мне хотелось большего. Я стал каждый день отслеживать изменения во внешности. Жена убеждала меня, что с ростом нашей любви мы будем становиться всё прекраснее. Она радовалась и хорошела.

А во мне росло нетерпение.

Я установил зеркала везде, даже на полу. Развесил таблички, по которым оценивал изменения своего лица. Выбрасывал старую одежду и без конца примерял новую, перестав заботиться о подданных.

А ещё я начал избегать жену. Каждый раз, когда я встречался с ней, во мне закипала ярость. Почему она хорошеет быстрее меня, если и так была красивой?

Однажды я спросил её напрямую:

– Ты всё ещё любишь меня?

Она отвела глаза.

– Как мне любить человека, которого я не понимаю? Ты изменился, мой повелитель. Я готова была любить тебя до скончания времён. Возможно, и теперь могла бы, если бы только ты…

Но я её уже не слушал.

Не помню, как всё произошло.

Только когда красная пелена спала с глаз, я увидел её тело. Я тёр кожу, пытаясь стереть следы её любви (и моей незаслуженно полученной красоты) со своего тела. Но было слишком поздно: я не мог избавиться от воспоминаний о её любви, которую она так щедро дарила.

Я разбил все зеркала. Уничтожил окна. Высушил каждый водоём.

И всё равно не смог избавиться от правды, от того, что мне было дано и что я потерял.

* * *

Когда Шукра закончил свой рассказ, по его щекам текли слёзы.

– Теперь я живу с воспоминаниями о прошлых ошибках, – горько сказал он, махнув рукой в сторону зеркал, висящих над ним.

– Без них снег уничтожит мои воспоминания, как он делает со всеми, кто попадает сюда.

– Бедный, – посочувствовала Мини.

Ару промолчала. С одной стороны, ей было жалко его, но с другой – она испытывала к нему отвращение. Он убил человека, который любил его и подарил ему нечто особенное. Да это просто эгоизм!

Шукра сцепил руки перед собой.

– Вам пора сделать выбор. Если у вас не получится перейти мост, вы упадёте в адский огонь и попадёте в следующую жизнь.

– Вы хотите сказать, мы умрём? – побледнела Мини.

– Конечно, – ответил Шукра, отмахнувшись, как будто она спросила о чём-то будничном, например: «Есть ли у вас шоколадное мороженое?»

– Как нам перейти мост? – спросила Ару.

– Чтобы сделать это, нужно внести плату.

– И это?.. – поторопила его Ару.

– Вы должны пожертвовать мне часть себя самих: свои воспоминания. Отдайте их – и вам станет легче. Пока видны только смутные очертания моста, но воспоминания помогут достроить оставшуюся часть.

– Но зачем они вам? – спросила Мини.

– С ними я не буду одинок.

– Вы хотите забрать все воспоминания? – поинтересовалась девочка. – Можно я отдам только плохие? На прошлой неделе лямку моего рюкзака зажало на эскалаторе, и…

– Все, – перебил её Шукра.

– Почему вы не уходите отсюда? – спросила Ару. – Почему бы вам не перейти в следующую жизнь? Тогда вы освободились бы от всех…

– Освободился? – рассмеялся Шукра. – Разве переход в новую жизнь – это свобода? Неужели вы не знаете, что поступки преследуют вас у дверей смерти? Грехи, совершённые в этой жизни, повлияют на следующую.

Ясно. Карма, которую Ару никак не могла понять. Как аукнется, так и откликнется. Девочка всегда думала, что так рассуждают только трусы: мол, лучше стоять на месте, потому что идти вперёд труднее. До неё никак не доходило, зачем Шукре оставаться здесь. Один-одинёшенек на веки вечные.

Она встала. Мини пришлось тяжелее: кажется, она очень понравилась своему стулу, и он продолжал обвиваться вокруг её ног.

– А мы получим свои воспоминания назад, когда перейдём мост? – спросила Ару.

– Нет.

Она сжала кулаки за спиной.

– Тогда ты ничего от меня не получишь.

– Да отцепись ты уже от меня! – Мини наконец выбралась из пут стула. Тот слегка взвизгнул и подскочил к Ару.

– И от меня тоже!

– Очень жаль, – сказал Шукра. – Вы ведь могли бы потом получить новые.

Он взглянул на себя в каждое зеркало. И тут Ару поняла, что они напоминают ему вовсе не о красоте, а о боли. О потере. И у него не оставалось выбора, кроме как смотреться в них каждый день.